Перевод PrimaVega, при моральной поддержке [L].xld[/L] и La lune dhiver

Если Роберт интересен вам как Личность – не поленитесь прочесть.
Если прочитали – не поленитесь ПРОКОММЕНТИРОВАТЬ.

Целью моего перевода было рассказать, как мне кажется, очень важное о нем... Рассказать, что у него в голове – целый мир, целая вселенная, космос, который невозможно полностью понять, но очень хочется открывать для себя все больше и больше...
В тексте много пространных метафоричных выражений, но это не потому, что я такой хреновый переводчик, а потому, что он на полном серьезе так и написан, под стать самому Дауни, и я старалась перевести как можно ближе к оригиналу.
Слово «fucking» и ему подобные сознательно не перевожу, все прекрасно знают перевод, но по-русски он звучит убого.
В тексте есть сноски и гиперссылки для большего проникновения в тему)))

Роберт Дауни младший: человек строгой самодисциплины, яркая индивидуальность, суперзвезда. Он – тот, кем бы вы хотели, чтобы он был, и железный человек, тоже.
(Вальтер Керн)

Сидя на пластмассовом шезлонге на пустой полосе пляжа Венис-Бич между разрисованным тротуаром и пустынной серой плоскостью океана, Роберт Дауни младший одет повседневно: в закрытый черный шерстяной свитер и огромные пучеглазые «как по телевизору» солнечные очки Blublocker, которые делают его похожим на известный фоторобот Унабомбера. На нем мешковатые штаны с завязками из тех, что большинство мужчин надевают, когда все их другие штаны находятся в стирке, а им звонят в дверь. Просторная одежда обеспечивает большой диапазон движений – свободу поворачиваться, наклоняться, вытягиваться, ерзать и даже валяться на песке или лечь на спину и пристально смотреть на небеса – все это помогает 45-летднему Дауни выпустить его неуемную энергию во время общения. Трезвый и успешный «стержень» фильмов Шерлок Холмс и Железный человек столь же полон жизни и неугомонен как старая, пьяная и замученная проблемами модель с обложки модного журнала десять лет назад. Беседа с ним – стремительное движение частицы в открытом космосе, круглые скобки внутри круглых скобок, отступление за отступлением, нелинейное, но не бессмысленное всеобъемлющее излияние. Дауни отказывается следовать любому сценарию, никогда не придерживается сути, всегда во власти посторонних идей. Это сущность его разума и духа, и, возможно, его актерского гения.
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ- Давайте играть в ассоциации, - говорит он.
- Вирусный, - начинаю я. Не знаю, почему.
- Излишний, - отвечает Дауни. Не знаю, почему.
- Тайный, - говорю я. Он делает паузу.
- Доступный.
Я не нашелся, что ответить. Я надеялся, что эта игра – не упражнения в джазовой манере. Может быть, Дауни просто устал. Он серьезный приверженец Вин Чун, одной из дисциплин Кун-фу, но сегодня он жаловался на травму плеча. Пока, однако, он сопротивляется приему Адвила, что отражает его строгую приверженность естественному самосовершенствованию.
Я пробую другой путь:
- Вагинальный, - говорю я.
- Парфе.
Это прекрасно! Это более чем прекрасно! Это отвратительно, утонченно, необъяснимо. И это пришло ему в голову без промедлений, как если бы эта абсурдная лингвистическая прелесть, – «вагинальное парфе» (никак не могу перестать повторять это), - всегда существовала в коллективном подсознании, и он всего лишь дотянулся и извлек ее.
«Залпы» продолжаются, но постепенно теряют энергию, останавливаясь на «раскаянии» и «облизывании». Дауни, мастерство которого основано на интуиции (на его вере и повиновении интуиции – об этом свидетельствует его перевоплощение в чернокожего в «Солдатах неудачи», игра, подобная догадке или фантазии, исполненной на скорую руку по принуждению), точно знает, когда нужно вернуться к делу.
Единственная проблема – трудно точно знать, что это за дело. Железный человек 2? Дауни не выносит это на обсуждение. Позже, когда я нажимаю на него, он скажет, что работа над ним была «самым большим профессиональным уроком в моей жизни», оставив меня с ощущением, что «урок» в данном случае является эвфемизмом «тяжкого испытания».
Он охотнее придерживался более абстрактных вопросов. «Позвольте высказаться следующим образом, - говорит он, отвечая на открытый вопрос об общем состоянии его разума на тот момент, - я нахожусь в непрерывном процессе выхода за пределы основанных на страхе ритуалов». Я прошу его сказать подробнее, разъяснить. Он поворачивается на стуле и наклоняет голову, сначала в одну сторону, потом в другую, и еще раз в другую. «Настройка» никогда не прекратится. Для Дауни, который когда-то обучался балету и все еще двигается как танцор (изогнутый позвоночник, расправленные плечи, ноги поставлены, но лишь немного, шея прямая, подбородок поднят) даже мышление – физическая активность.
«Это подразумевает лишенное силы чувство магического мышления или я действительно в потоке?» - говорит он мне. Его манера - смесь задумчивой отрешенности и точного захвата, взаимодействие душа в душу, в то время как он объясняет, какие ритуалы он считает «основанными на страхе», отличающимися от всех остальных. «Это самопроизвольно или предумышленно основано на, своего рода, потребности управлять?»
Легко не обращать внимания на такие явления как La-la land, Нью-Эйдж, Mumbo Jumbo, но уже не так легко делать это, когда человек, рассказывающий об этом, - изумительное доказательство их восстановительных возможностей. Дауни – новый «чистый» Дауни, который был новым Дауни в течение нескольких лет и теперь стал обычным Дауни – это «восстанавливающее движение», «власть позитивных мыслей», «поиск просвещения», «лучший вариант развития событий». В конце дня я буду наблюдать за тем, как он обнимает и целует свою стройную и нарядную, излучающую спокойствие жену и партнера Сьюзан. Это настоящие объятия и поцелуй, показывающие истинные чувства. Я буду стоять радом с ним, когда он включит на компьютере песню своего 16-летнего сына Индио. Это настоящая песня с настоящим энтузиазмом и мастерством, и погруженность Дауни в нее тоже настоящая. Я буду наблюдать его чувственное потягивание фруктовой газировки. Это реальный случай радости жидкому освежающему напитку. Дауни не только кажется стабильным и очищенным, он кажется укрепившимся и дистиллированным.
Его разговоры о просвещении и освобождении становятся немного более понятными, как только вы признаете, что его особый язык и гибридная космология за ним, это скорее форма духовной музыки, чем полностью продуманная система. «В момент, когда вы обнуляете свою доску, - говорит он, заставляя меня предположить что под «доской» он имеет в виду что-то вроде микшера или, возможно, внутреннее «табло», на котором люди фиксируют свои жизненные победы и потери, - все возможно». В таком же духе – трудно для понимания, но выразительно – он описывает карьерную фазу, через которую он проходил после нескольких лет молниеносного самосожжения и до текущей эры постоянных усилий и бесконечной самопроверки: «В мире DO Джозефа Кэмпбелла долгое существование на чьем-либо пути, я – там, кругом листва, зелень и изобилие, но я не думаю, что это более чем просто выживание в джунглях».
Перевод, я думаю: он путешествовал. И это надоело ему.
*а я так не думаю*
ТАО (оно же ДАО) Дауни – нечеткое и загадочное, но его принципы, должным образом применяемые, кажется, дают результаты. Как только он привел себя в порядок и «обнулил свою доску», Дауни приготовил себя к следующей стадии – фазе равномерного изменения, которая сделала его тем, кем он является сейчас: звездой сиквела о супергерое, который стал одним из самых прибыльных фильмов в истории кино, главой развивающейся продюсерской компании (его сотрудники отвечают по телефону: «Команда Дауни»), владельцем ультрасовременного венецианского офисного здания и райского поместья с видом на океан в Малибу, – все это благодаря его актерским способностям, дополняемым белой магией.
«Работая над карьерой, я подготавливал их» - говорит Дауни о годах, предшествующих его прорыву. «Есть небольшая роль в «Зодиаке», работа с Финчером, немного в «Лохматый папа», получил страховку, и потом - БУМ!» «Бумом» стала звездная роль в Железном человеке, которую Дауни невозмутимо жаждал. Перспектива сыграть героя комиксов не только не испугала его, как нарушение преданности сложным ролям, которые принесли ему одобрение критиков и репутацию серьезного актера, он расценил это как живительное хулиганство, «абсолютно приемлемое в этой профанации», эхо которого подтолкнет его обратно к жизни – к лучшей жизни. Итак, он прибегнул к колдовству. Перед пробами «Железного человека» он построил, реально, из физических материалов, «алтарь своих возможностей» из «нескольких интуитивно собранных вещей», в числе которых изображение супергероя и – вот тут становится страшно – волшебная палочка из солнечного камня.
Мета-мега концептуальные ответы Дауни на элементарные вопросы (о его неожиданном появлении в качестве сегодняшнего выдающегося исполнителя больших культовых ролей, он говорит: «Я люблю, когда наименее подходящая цель становится целью, потому что это напоминает мне, что вещи не так запретны как я думаю, когда я нейтрален») создают сложности в интервьюировании его обычным структурированным путем, но болтать с ним чушь доставляет радость. У Дауни такой склад ума, что двери его восприятия всегда не заперты, открыты для всякого рода неправдоподобных явлений. Он очарован псевдонаукой и тайными организациями - существует ли язык птиц, например? Или что вооруженные силы действительно добрались до Национальной Лаборатории Брукхевена на Лонг-Айленде, где, как говорит Дауни, исследователи проводили секретные эксперименты, чтобы обеспечить «суперсолдат» приборами, способными генерировать «три уровня» маскировки: «Скрытый», «Невидимый» и «Потерянный». Действительно ли Дауни верит подобным вещам или его слова всего лишь причудливое развлечение, пустой звук? Это неясно и, вероятно, не важно. Он духовно всеядное существо. Он съест почти все, без разбору, или, по крайней мере, пережует это. А вот что он проглотит – уже другой вопрос. Это избирательно, потому что психоделия возникает из наполненной здравым смыслом, хорошо осведомленной, закаленной опытом, нравственно твердой души. В действительности, он что-то вроде людей старой школы, которые строго следуют правилам и претворяют их в жизнь.
Думает ли он, что наркотики должны быть легализованы? Ни в коем случае, и даже марихуана, которую он называет «самым большим крушителем амбиций для всех» и оплакивает, как особенно «коварное» вещество, потому что широко принято считать ее легким наркотиком.
«Фишка, по-моему, в том, что просто возьмите самый острый стол, закруглите углы и затем продолжайте удивляться, почему вы все еще разбиваете об него колени. Потому что вы видите в нем нечто иное, чем он является на самом деле»
У него так же есть удивительные точки зрения на тюремную жизнь, описание которой в СМИ является «поверхностным», по его ощущениям, и слишком подчеркивает ее воображаемую жестокость. С 1999го по 2000ый Дауни был обитателем тюрьмы штата Калифорния из-за его скандально известных повторяющихся неудач «обнулить доску» наркозависимости в течение второй половины 90х. «Когда дверные замки защелкиваются, вы в безопасности» - говорит он. «Нет ничего кроме злого теремного надзирателя, который может причинить вам вред, если у вас есть право иметь сотовый телефон. Вы находитесь фактически в самом безопасном месте на Земле. Безопасном от злоумышленников. От всего, что могло бы помешать смертной петле». До тех пор, пока вы не купите наркотик в тюрьме: «Если вы поддаетесь этому влечению, то становитесь обязанными тому, кто представляет угрозу национальной безопасности, даже будучи в тюрьме».
Но самое старомодное мнение Дауни – о проблемах величия, творческого потенциала и способной к изменениям энергии Лос-Анджелеса. Он не хочет слышать слов против этого места и индустрии развлечений. «По своей природе, - говорит он, и его голос звучит твердо и торжественно, с нотой патриотизма, - это, как в названии, город ангелов». «Люди, которые рассматриваю Л.А. более цинично и приезжают в него, думая, что они добьются успеха несмотря ни на что – нехорошего успеха, который разрушил других таких же как они – обречены проиграть, - говорит он, - и не иметь возможности обвинить кого-либо в своих потенциальных неудачах, кроме собственных ошибочных предрассудков». «Я люблю немного горечи, но если вы хотите погрузить себя в ситуацию, когда ваша горечь может быть полностью оправдана, добро пожаловать. Приезжайте сюда и увидите, что теперь вы находитесь всего лишь в другой части казино».
Солнце, бледное размытое пятно за облаками, опустилось над горизонтом. На пляже холодно, и Дауни натягивает свой узкий капюшон и укутывает себя руками. Разговор стихает, и наше внимание привлекает маленькое представление, происходящее на закате в нескольких ярдах перед нашими стульями. Тучный ассистент Дауни, парень по имени Джимми Рич, на покрытых чернилами раскормленных руках которого осталось совсем немного места для новых тату, садится на корточки среди кучи проводов, батарей и буклетов с инструкциями и готовится запускать модель ракеты. Зачем? Без всяких объяснений. Возможно, это учтивая попытка дать посетившему их журналисту броскую визуальную метафору пути Дауни от наркомана к суперзвезде. Или, может быть, это всего лишь способ пощекотать нервы босса, который бросил наркотики, но все еще немного нуждается в острых ощущениях, чтобы сохранить естественное чувство эйфории.
Ракета, наконец, готова. Дауни отказывается взять маленький пульт управления, поэтому Джимми отходит назад и щелкает переключателем. Ничего. Он носится с несколькими проводами, пробует еще раз, и игрушечная ракета со свистом взмывает вверх по идеально гладкой дуге, в апогее которой открывается парашют и подхватывается легким бризом, который заставляет ракету медленно восстановить свой курс и мягко приземлиться всего в нескольких шагах от места, где она оторвалась от песка.
Дауни изумлен изящным зрелищем. Он практически взлетает со своего стула. Грезы и высказывание удивительных выводов составляют круг его интересов в эти дни. Запуск был еще одним из них. Благодать!
«Ты fucking сделал это, чувак!» - говорит он Джимми.
Это был день первый, Венис-Бич. Было обсуждено много духовных принципов, было выдвинуто много теорий самопреодоления, был введен блестящий абсурдный термин «вагинальное парфе», и все закончилось хорошо, с прекрасным точным приземлением изящной игрушечной ракеты, которая, казалось, воплотила новую магическую жизнь кинозвезды.
День второй был немного более «грязным».


Мой план на сегодня был встреть Дауни в его «штаб-квартире», бетонном современном надземном бункере, первый этаж которого напоминает «зрелый» оперативный центр, укомплектованный примерно десятью повседневно одетыми молодыми людьми, которые с такой свойственной своему поколению легкостью управляются с компьютерами и сенсорными смартфонами, что кажется, они не работают совсем. Их миссия состоит в том, чтобы продвинуть то, что Дауни называет "брендом". Он, кажется, наслаждается своей ролью руководителя и смакует малопонятный жаргон современного научного менеджмента, так же как и язык квантовой психо-мифологии. Он охарактеризовал мотивы создания своей команды как «попытку заставить инфраструктуру нагнуться и «ужаться» под ситуацию».
Но наша встреча в штаб-квартире не произошла. За полчаса до того как я должен отправится в Венис, звонит мой сотовый: «Это Дауни» - говорит он. Он ссылается на неудачное утро в офисе, что-то вроде ругани или ссоры из-за пустяков, которую он не вытерпел, и сообщает мне, что направляется в мой отель. Его импульсивное решение отделиться от «Команды Дауни» вызывает мою симпатию к нему, я полагаю потому, что это выглядит очень по-человечески, противоречит твердым категоричным заявлениям, которые он делал вчера о самодисциплине и зрелости, заставившим меня чувствовать себя слабым, мягким, неорганизованным, как ни крути, низшим существом. «Линия – это линия, а путь – это путь» - говорил он. А так же: «Я подошел к той точке, в которой ни много ни мало осуществится моя наилучшая попытка праведного существования». И это, самое бескомпромиссное из всех: «Для твердого характера личности, я верю, что путь к свободе – только перелопачивание безоговорочной ответственности за свои действия»
Дауни останавливается напротив отеля на шикарной белой Audi SUV, такой девственно-автосолонной и светящейся, от черных незапятнанных и незапыленных шин до «чистого до полной невидимости» ветрового стекла, что это могла бы быть специальная модель «только для кинозвезд». Он один в машине: никакого водителя, никакого ассистента, никакого скрывающего известность плотного свитера. Вчера он был человеком с планом – помочь репортеру сделать его работу, усадить его на шезлонге, запустить ракету, устроить пикник с корзиной полезных для здоровья закусок – но сегодня он в настроении «будь что будет». Он слушает Doobie Brothers на своем стерео, явно не заинтересован в фальшивой меланхолии и жалуется на дорогостоящий селектор, только что установленный в его новом доме. Он недоволен тем, что на клавиатуре устройства нет кнопки, которая связывала бы его непосредственно с Индио, – того, чего он больше всего желал. Он пожаловался своей жене, что отсутствие этой кнопки сделало систему бесполезной для него, и когда она уговаривала его успокоиться, он настойчиво отстаивал свое право выразить недовольство бракованным продуктом, за который он заплатил хорошие деньги. Он сказал, что вопрос остался не решенным, потому что на вечер запланирован сеанс у семейного психолога. Дауни резервирует две встречи в неделю – заранее оплаченные – с психологом, которого он называет «лучшим психиатром Америки». Один сеанс посвящен регулярному поддержанию их отношений с женой. Второй – «на свободную тему», используется по необходимости. Он и Сьюзан смогут уладить проблему на сегодняшнем вечернем сеансе, говорит он. Эта перспектива, кажется, расслабляет его. Он делает музыку громче.
Множество механизмов решения проблем, на которое полагается Дауни, чтобы защитить себя от собственных слабостей и провалов, - это не просто привилегии звездного образа жизни. По крайней мере, не в его случае. «Последствия небольшой ошибки – это не то, чем они были раньше», - сказал он мне вчера. «Это больше не «детский сад». Но правда в том, что «детский сад» никогда не был для Дауни «детским садом». Это были крек и героин, открытые судебные слушания, лишение свободы. Его первый брак с актрисой Деборой Фолконер утонул в таких несчастьях и конфликтах, что Дауни провел свой 30ый день рождения на улице, свернувшись на земле в состоянии ломки, в то время как его жена сверкала на него глазами, дрожа от ярости. За падениями, как правило, следовали возвращения, которые приводили к следующим падениям, еще более крутым, более страшным.
Проблемам сопутствовали, как ни странно, непоколебимый профессионализм и стойкость Дауни. «Обычно это было так: вы могли выкинуть меня из двери фургона для заключенных на съемочную площадку, дать мне расслабиться, и я мог работать». Эта возможность работать во время заключения «была смыслом жизни. Это было мое самоутверждение», - говорит он. «Это ТАК грустно, и это прекрасно. Это характеризует условия человеческого существования. В этом есть что-то, что, если взглянуть по-юношески, является разновидностью хорошей репутации».
Сегодня вместо рассуждений о «сути», образе жизни и верованиях, которых он придерживается, чтобы прекратить его долгий и ужасный загул, он вынужден освежить свои воспоминания о нем. Он подъезжает к Голивуд Хиллс, чтобы показать мне первый дом, который он купил, когда утвердился в индустрии кино, и затем спускается к бульвару Сансет – в круиз по местам его ночных приключений вместе с его «веселье-устойчивыми» приятелями, такими как бывший подростковый идол Леиф Гарретт, компания которого в баре или клубе, как говорит Дауни, «всегда устраивала скандалы с проститутками». Он вспоминает свое пристрастие к металл-клубам и модным кабакам, таким как Пылающий Колос (который один из его приятелей прозвал Колостома), и его любовь к культовой группе Faster Pussycat. Он так же вспоминает чувство пустоты, когда все ночные клубы закрывались в 4 часа утра, и чувство облегчения, когда действие возобновлялось в полдень.
Двигаясь на запад, к побережью в новой Ауди, приборная панель которой ставит его в тупик, Дауни включает мрачную мелодию Элвиса Костелло [1] "The Long Honeymoon." Он мечтает о сотрудничестве с Костелло когда-нибудь, создать мюзикл или театрализованное представление, о деталях которого он говорит довольно неопределенно, и которые он должен проверить прежде чем обмолвиться об этом Костелло. Может, это случится, а может, и нет. Дауни полон таких идей и схем, включая несколько безупречно подобранных киносценариев, но сейчас он загружен жестким графиком, благодаря его «прибыльности», динамизму и мнимому иммунитету к публичной жизни. Позже в этом году он начнет сниматься в продолжении Шерлока Холмса. Так же будет снят 3D фильм под названием Гравитация, где он будет играть астронавта, пойманного в ловушку на космической станции, которую он отчаянно пытается восстановить.
Когда мы едем по побережью, Дауни объясняет, что за инцидент в офисе утром вывел его из себя. Все началось с его решения отменить ежегодную семейную поездку на Coachella music festival. Для его решения были логические причины, но главным фактором стали родительские соображения: он брал своего сына на каникулы в Италию и чувствовал, что поездка на музыкальный фестиваль, которая повлечет за собой пропуски в школе, это слишком большая роскошь. Он не хотел баловать мальчика. Однако прежде чем он был готов сообщить сыну новость - новость, которая бы потребовала от него твердости – один из работников Команды Дауни позвонил вперед него и выдал секрет. Дауни расценил это как посягательство на его родительские права и поставил виновника в известность. Босс не доволен.
Мы обедаем в забегаловке на побережье Малибу, где Дауни пьет Dr Pepper, потому что этот безалкогольный напиток связан с рекламной компанией Железного человека 2, и он хочет быть верным товарному знаку. Когда из динамиков под потолком до нас доносится песня "A Whiter Shade of Pale", он уныло и задумчиво качает головой и говорит, что это самая грустная мелодия из всех существующих. Почему? – задается он вопросом. Загадка остается неразгаданной. Я прерываю грустный момент, задав вопрос, на который большинство актеров масштаба и статуса Дауни отвечают утвердительно: есть ли у него желание заняться режиссурой. Вовсе нет. «Чем, вы думаете, я занимался последние пять лет?» - говорит он.
Через несколько минут он нажимает кнопку, чтобы открыть ворота дома, который он отремонтировал к лучшему времени года. Он озеленен и стилизован до состояния безупречной сказочной нереальности. Фрукты на деревьях выглядят так, будто подвешены вручную, настолько равномерно они распределены на мастерски подстриженных ветвях. Пешеходные дорожки так ухожены, выровнены и огорожены такими изящными бордюрами, что похожи на миниатюрные дороги в сказочной стране. Интерьер дома не настолько безупречен. Комнаты еще не полностью обставлены мебелью, и хотя они и безукоризненны, но кажутся немного строгими.
«Это худшая кофеварка на свете» - ворчит Дауни на кухне, пытаясь сварить эспрессо при помощи устройства, которое заставляет ждать и ждать его дозу кофеина, пока мигает крохотный зеленый огонечек сбоку, очевидно прося пользователя потерпеть до окончания выполнения какого-то непонятного внутреннего процесса. «Как я мог выбрать из всех вариантов эту, *непереводимая игра слов* японский Face-Fucker» - говорит Дауни. Он шутит, конечно, и преувеличивает свою злобу, но до некоторой степени, он по-настоящему раздражен. Сначала неполноценный селектор. Теперь это. И именно в этот момент в дверях кухни появляется работник Команды, который сообщил сыну Дауни, что музыкального фестиваля не будет. Он ведет себя робко, и Дауни на него не смотрит, в то время как работник пытается исправить положение вещий, сообщая, что он специально для развлечения Дауни, как мастера восточных единоборств, записался на Турнир по боям без правил. Босс не холоден или ужасен, он просто будто в другом месте, отсутствует, как если бы он говорил по несуществующему телефону.
После того как мы пьем наш кофе, Дауни ведет меня по красивой обширной территории, останавливаясь, чтобы поболтать с бригадами садовников, которые заняты стрижкой, утрамбовкой и земляными работами. Один из них намекает, что трактор мог бы оказаться полезным для него, и Дауни обещает купить его ему немедленно, затем идет дальше и усмехается: «Видите? Даже это находится на мне». Я думаю, я понимаю его настроение. Бесконечные маленькие трудности землевладельца и уважение после недавнего пребывания в состоянии потерянности в пространстве и общеизвестного позора, возможно, немного раздражают его. «Проблема в том, - раскалывается он, - что у вас должно быть две франшизы [2], чтобы была возможность обеспечить содержание дома» .
В манере поведения Дауни есть черты подобные Гатсби, когда он прогуливается по всей этой роскоши, владельцем которой он теперь является. Он гордится этим местом, но так, как будто не совсем верит в его реальность. Он показывает мне комплекс крепких деревянных загонов и тщательно вычищенных конюшен, о которых он все еще раздумывает, заполнить ли их настоящими лошадьми: «Может быть, мы станем типичными наездниками». Я не могу себе это представить. *а я запросто* Он не кажется мне человеком, обладающим характером классического коннозаводчика, такого типа людей, которые получают глубокое удовлетворение от расчесывания гривы, опустошения торбы, прикрепления седла и езды по кругу. С другой стороны, до этого он уже «изобретал себя заново».
На краю имения, которое выходит на шоссе, тянущееся вдоль побережья, он, наконец, дает понять, что новый дом значит для него – это не просто внушительная часть недвижимого имущества, а показатель того, как «величественно необъяснимо» изменилась его жизнь. «Здесь все действительно улетучилось», - говорит он, пристально глядя на дорогу, уходящую вдаль. «Раньше я проезжал это место с чувством неприятного, кислого раскаяния. Здесь я выбросил все это, потому что я был болен. А теперь я думаю: «О, Боже, я и хозяйка дома будем жить здесь до тех пор, пока наши внуки не придут на наши похороны. Мы всегда будем здесь. Мы никогда не переедем отсюда. Сума сойти!»
Кстати о хозяйке, пришло время, - говорит мне Дауни, - вернуться к побережью для сеанса терапии, о котором он упоминал ранее, рассказывая о своей истерике из-за паршивого нового селектора: «Мне нужно объяснить мою реакцию жене за 90 минут с помощью квалифицированного специалиста»

Когда Дауни в своей Ауди поворачивает на шоссе, мучительные воспоминания и затянувшиеся раны вырываются из него внезапно, спонтанно - едкий, насмешливый, очищающий поток слов, образов и энергетики, которые, возможно, сдавливали его голову изнутри весь день. Они возникают так быстро, словно не по его воле. Это снова 1996ой, год, когда все это «догнало» его: не только закон, но и правосудие в полном смысле этого слова. И в самый последний момент по пути назад он говорит об этом.
«Это историческое место, несколько лет назад, в Форде F-150, как раз загорелся зеленый, я возвращался после «общения» с highly toxic – знаете, такой тип девушек, через 16 часов после face-fucking с которой вас возможно арестуют. Я встретил ее накануне вечером за ужином в ресторане, она подавилась рыбной косточкой, я должен был трахнуть ее. Я вспоминаю это как «великолепную» ночь, она сказала, что музыкальный продюсер шпионил за ней – меня это не заботило – она рассердилась, что я был обдолбанным, и не дала».
Так вот, в полдень. Я был готов вернуться домой в Малибу. Я должен был быть осторожнее с машиной, в ней было огнестрельное оружие. Я невменяем, я везу ее обратно в город, она выходит из себя, потому что я все еще делаю то, что я всегда делаю. Я покидаю ее дом, за которым, я полагаю, все еще шпионит музыкальный продюсер. Я чувствую себя прекрасно. Я возвращаюсь в мою машину с оружием. Я должен просто добраться до дома в безопасности, и прямо когда я доезжаю до того места, там сзади, я давлю на газ.
Я вижу этого копа, который останавливал меня и давал мне пройти тест на трезвость, по крайней мере, дважды за последние два месяца. Он включает свои мигалки, останавливает меня, и это было тяжкое уголовное преступление. Конечно, меня выручил бойфренд моего дилера, заплативший 10 000 $ мелкими купюрами, десятками и двадцатками, и я помню, когда я вернулся домой, этот парень, у которого был розничный магазин – его старый партнер, Гэри, был ужасно похож на создателя Seals and Crofts, превратившегося в наркодилера – это был единственный кокс, который я когда либо пробовал, настолько же хороший, как тот кокс, который я употреблял вместе со своим отцом и Джеком Николсоном..... Вот что я помню: я возвращаюсь домой после этого первого фиаско с арестом. Я помню, что устроил там вечеринку перед этим с сыном местной «звезды». Он и его приятели приехали на старом папином Ягуаре, который был настолько быстр, что птицы не успевали улететь с дороги. Они были что-то вроде шпаны с деньгами, и я снова достаю здоровый «кусок» fucking героина из моих «клоунских карманов», выкладываю его на лист бумаги, подогреваю на вешалке и делаю самый длинный в истории fucking рулон Reynolds Wrap [3], и даю этим парням так обдолбаться – пять fucking Маньчжурских Кандидатов в моей комнате в течение двух дней, - а потом я попал за решетку. И я думаю, где весь тот великолепный кокс? В этот момент мне нужна была «анестезия» как никогда раньше. Жена уехала, забрав ребенка, моя жизнь - fucking кавардак, и внезапно я понимаю, что нигде нет кокса, только мусор [4], и я fucking принимаю его, и это то, что нужно, чистый, без примесей, и где я, на собственной кухне, готовлю немного героина – ни викодина, ни валиума, ничего, чтобы снять критическое состояние, только очертания fucking Absolut Citron слева в холодильнике, и я просто иду «Так хорошо получить это прямо сейчас», я просто иду и «Бум!», триумф души. И следующее, что происходит – я в заключении, не прошло и двух недель, по еще более странным причинам, звонит телефон и это сын «звезды», он говорит: «Эй, чувак, у тебя еще есть тот опиум?» Конечно, я сказал ему, что это был опиум. Никогда не называйте это героином, это строго под запретом. Но эта дрянь, этот мексиканский отстой, захватывает вашу душу и разрывает на части. Все те годы нюхательного кокса и потом я случайно связываюсь с героином, после того как курил крек в первый раз. Это, в итоге, «связало мои шнурки вместе». Куря наркотик, куря кокс, вы становитесь беззащитны. Единственный путь из этого безнадежного состояния – вмешательство».
День второй, Тихоокеанское шоссе в Малибу. Вот как это закончилось. С Дауни, говорящим правду – всю правду и ничего кроме правды, не под принуждением органов или присяги, а под действием его собственного яростного, дикого желания продолжать выживать и развиваться – о том, что произошло до того, как все это смогло, наконец, начаться.

1[1] Костелло по совместительству является автором песни Less than zero, которая дала название фильму. 2
[2] Если кто не знает, я вот не знала, франшиза – это фильм, имеющий несколько частей, сиквелы, триквелы и тд. 3
[3] Это марка фольги для выпечки, которая естественно имеет форму рулона, длинной трубки, однако, метафорично... 4
[4] В том смысле, что наркотики низкого качества.

СКАНЫ